Антипина Клавдия Ивановна

Кыял – 1) мечта, фантазия; раздумья, помыслы;
2) причудливые узоры в вышивках, аппликациях.
Ак – белый, чистый, честный;
байбиче – почтительное обращение к пожилой женщине.

Антипина Клавдия Ивановна – крупнейший знаток культуры, традиций и быта кыргызского народа, автор научных трудов по истории и о традициях кыргызского ковроделия, узорного ткачества и многих других видов народно-прикладного искусства. К.И. Антипиной были исследованы и затем описаны и впервые, наверное, научно обоснованы разделы о материальной культуре кыргызов в монографиях «Быт колхозников селений Дархан и Чичкан», а также «История и социалистический быт колхоза им. К. Маркса Сузакского района». Однако самыми главными ее научными исследованиями, завещанием потомкам стали объемная монография «Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов», книги-альбомы «Народное искусство киргизов» и «Народные сокровища Киргизии».
Наверное, не случайно жители села называли Клавдию Ивановну – женщину-ученого – Ак-байбиче. Своими научными трудами она поистине создала Гимн тяжелому, но счастливому труду кыргызской женщины. Восхищаясь интеллектуальной конструктивностью и функциональностью древнейшего переносного жилища скотовода-кочевника – юртой, она не уставала напоминать о том, что красота, удобство, изящество, особенно вся самая необходимая часть этого жилища – войлок, созданы удивительными руками женщины. И не просто войлок, которым покрывается остов юрты, изготовленный руками мужчины, но все войлочные изделия, украшенные орнаментом, рисунком, – все внутреннее и внешнее убранство юрты создано женщиной. Это удивительное по сферической форме жилище кочевника органично вписывается в горные долины, ущелья и в бескрайнюю степь. Это величайшее достижение древнейшей кочевой архитектуры – яркая демонстрация удивительной гармонии Природы и Человека.
Если «прочесть» всю творческую жизнь самой Клавдии Ивановны, то «невооруженным глазом» просматривается в чем-то схожесть судеб этой русской интеллигентной женщины и киргизской женщины – великой труженицы. Постоянно напрашивается вопрос: как она все успевала?
Ее насыщенная интересная жизнь с бесконечными экспедициями, командировками в самые отдаленные уголки республики, постоянное общение с настоящими мастерами и мастерицами и … ее огромный архив фотографий, зарисовок конструкции юрты, орнаментов, которые создавали народные мастерицы на коврах, одежде, коже… – ответ на этот вопрос.
Чаще всего экспедиции совершались в «полевой сезон» – летом, однако такой «временно-годовой» график не исключал необходимости выезда в какой-нибудь «глухой уголок» и в другое время года. А между экспедициями – общение с художниками-прикладниками в музеях, на выставках, в редакциях или в мастерских, на их рабочем месте. И сегодня многие художники-сценографы и модельеры, создавая декорации и костюмы к спектаклям, кино или фестивалям, обращаются к книгам, опубликованным и неопубликованным альбомам русской Ак-байбиче – Клавдии Ивановны Антипиной.
Она находила время для создания и активного участия в работе фрунзенского Центра эстетического воспитания, секции народного искусства Союза художников Кыргызстана. Многие выпускники этой студии и сегодня с теплотой вспоминают о Клавдии Ивановне.
Студия «Киргизфильм» неоднократно обращалась за консультациями к ученому-этнографу. Ее по праву можно считать одним из научных авторов фильмов «Джура», «Небо нашего детства», «Потомок белого барса».
Труды К.И. Антипиной известны многим творческим работникам, связанным с народным искусством. В 1967 г. в Кыргызстане проходил ставший впоследствии традиционным фестиваль «Весна Ала-Тоо». В республику прибыли народные ансамбли из разных республик Советского Союза. Народный артист СССР Игорь Моисеев – руководитель Ансамбля народного танца СССР, работая над постановкой выступления своего ансамбля, обращался к Клавдии Ивановне за консультацией о народных обычаях, традициях, костюме. Много интересного узнал Игорь Моисеев об образе жизни кыргызов, о национальных костюмах без отрыва от сцены, не затратив для этого дополнительного времени. Здесь все творилось на рабочем месте.
Много внимания уделяла ученый-этнограф созданию специального отдела в Историческом музее. Клавдии Ивановне принадлежит первенство в научной разработке схемы размещения и оформления экспозиции произведений народно-прикладного искусства. И здесь не забывалась огромная роль в создании музея коллеги-единомышленника, редактора ее основного труда «Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов» Саула Матвеевича Абрамзона.
Сегодня в Историческом музее и Музее изобразительных искусств можно встретить произведения, созданные руками мастеров объединения народных промыслов «Кыял», активным «борцом» и организатором создания которого являлась К.И. Антипина. Через «Кыял» она надеялась не только сохранить, но и приобщить молодых к высокому духовному мастерству предков, к воплощению мечты о прекрасном в произведениях искусства.
Курируя работу объединения «Кыял», Клавдия Ивановна считала необходимым научить молодых древнему искусству работы с деревом, металлом, шерстью, кожей. Для этого требовалась специальная подготовка у мастеров высокого класса. Родилась мысль о создании профессионального учебного заведения с привлечением к этому делу специальных государственных органов. В результате было открыто профессионально-техническое училище, вдохновителем создания которого являлась Ак-байбиче.
Более четверти века работа ученого совета Государственного исторического музея республики, а также создание экспозиций этнографических отделов в Музее изобразительных искусств им. Г. Айтиева курировались научными консультациями ученого-этнографа К.И. Антипиной.
И в Историческом музее, и в Музее изобразительных искусств Клавдия Ивановна – Ак-байбиче – постоянно была в гуще творчества: создавала новые отделы, обновляла экспозиции, пополняла музейные фонды все новыми и новыми произведениями народного искусства кыргызов.
Сегодня многие спрашивают: владела ли К.И. Антипина кыргызским языком? Все, кто близко был знаком с ней, говорят, что владела, хотя специально не изучала на каких-либо курсах. Но разве могла бы она, ученый-этнограф, познать глубинные процессы культуры народа без знания ее основы – языка. Наверное, это не был современный литературный язык, на котором сегодня пишут научные и политические трактаты. Но… это был тот древний, традиционный язык с эмпирическими названиями трав-красителей, материала, составных конструкций юрты, деталей одежды, рисунков и символов… Об уровне владения кыргызским языком свидетельствует ее главный труд «Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов», в котором рядом с русской трактовкой категории обязательно в скобках дается перевод на кыргызском языке.
В этой кипучей, многотрудной творческой жизни рядом с нею вырос ее сын Лёвушка Антипин. Он носил фамилию Клавдии Ивановны – так нужно было в то суровое время сталинских репрессий. Учился он в лучшей школе № 6, что на проспекте Эркиндик (бывший бульвар Дзержинского), потом на химическом факультете Московского университета. Так и остался жить и работать в Москве, откуда в далеком 1937 г. он вместе с матерью «волею судьбы» прибыл в г. Фрунзе. Позднее, когда повзрослел, он постоянно звал Клавдию Ивановну вернуться в Москву. Но увлеченность, а возможно, и верность своему творчеству и духовная общность со ставшей родной Киргизией, ее культурой, народом не позволили ей уехать даже к сыну.
В 1988 г. известным кыргызским кинорежиссером Л. Турсунбековой был снят документальный фильм «Клавдия Ивановна Антипина», в котором и отразилась вся ее «внешняя» творческая жизнь. Но… есть и другая, которая стала более подробно известна после ухода из жизни К.И. Антипиной. Документы – тому свидетельства…
В феврале 1951 г., когда Клавдии Ивановне Антипиной было уже почти 47 лет, на одном листе бумаги она «уместила» свою долгую и трудную «Автобиографию». Передаю ее полностью: «Родилась в 1904 г. в с. Турки Балашовского района Саратовской области – на родине матери. С 1910 г. семья на постоянное место жительства переезжает в г. Моршанск Тамбовской области – на родину отца.
Здесь окончила в 1922 г. единую трудовую школу. В 1923 г. уезжаю в Москву для получения высшего образования. Поступаю в лесной институт, но на следующий год его переводят в Лесную академию в Ленинград, куда по состоянию здоровья не могла переехать. Остаюсь в Москве, работаю в I образцовой типографии в качестве корректора.
В 1927 г. поступаю в Московский государственный университет – в Антропологический институт. Для помощи семье работаю в издательствах (изд-во «Просвещение», Соцэкгиз, Биомедгиз) и … на выпуске газет.
Оканчиваю университет в 1931 г. по специальности расовый антрополог (пройдена школа по антропологии проф. Бунак (?), по этнографии – проф. Куфтап, по археологии – проф. Жуков).
После окончания была направлена в издательство «Московский рабочий», которое в 1932 г. преобразовалось в партийное издательство. Работаю редактором – организатором и помощником редактора.
В 1936 г. муж (вышла замуж в 1931 г.), который был студентом Московского строительного института, органами МГБ был арестован и изолирован на 5 лет в лагерь Коми АССР. В 1937 г. я получаю административное выселение в г. Фрунзе, куда переезжаю вместе с ребенком.
В 1944 г. подаю просьбу в МГБ о снятии с меня ссылки. Это тяжелое положение высланной с меня снимается в 1944 г.
Во Фрунзе работаю в школе и в Министерстве просвещения до 1946 г. В 1946 г. поступаю в Музей национальной культуры Кир. ФАН СССР в качестве младшего научного сотрудника. 10.II.51 г. Роспись».
Здесь, в г. Фрунзе, К.И. Антипина была принята на работу. И с 1937 по 1942 год работала преподавателем и даже завучем вечерней средней школы № 1 г. Фрунзе, а в 1942–1945 гг. – методистом и директором методкабинета Наркомпроса Киргизской ССР. Только огромный кадровый дефицит в республике да еще высокая образованность интеллигентной москвички «позволили» ссыльной К.И. Антипиной получить работу, да еще в сфере народного образования.
Короткие и достаточно сдержанные сведения об аресте мужа и высылке из Москвы самой Клавдии Ивановны свидетельствуют не только о необходимости сообщить о себе (так тогда было «принято»), но и о смелости и открытости «ссыльной» женщины в достаточно зрелом возрасте.
Нам с «высоты» сегодняшнего времени, возможно, не столько демократичного, сколько «вседозволенного», трудно себе представить, как приняли ее коллеги и вообще окружающие. Страх, стукачество, репрессии, военные и послевоенные трудности… Вся страна жила в разных измерениях. Одни ничего не знали, другие не хотели знать, опасаясь за себя и близких.
Но не все же были такими. Да, собственно, в 1951 г., когда писалась биография, обнаруженная в личном деле, в 47-летнем возрасте Клавдия Ивановна уже «заработала» свой авторитет среди коллег, соседей, всех, с кем приходилось общаться, имела работу, пусть даже и малооплачиваемую (а на высокую она и не рассчитывала), и главное – подрос сын.
Страшное и почти безнадежное положение сложилось в 1937 г., когда она, молодая 33-летняя женщина, с малолетним сыном ехала в далекий и не известный ей край. Наверное, только ответственность за судьбу ребенка – спасти, выжить, вырастить и воспитать – делала ее сильной.
А еще – письма от мужа М.А. Рабиновича, которые она получала первое время из стройколонны 2-го промысла, что располагался в далеком городе Чибью Коми АССР – таков адрес мужа, обозначенный на конверте, в котором отправлено письмо К.И. Антипиной, когда она еще жила в Москве – 69, в Хлебном переулке, 19, в кв. 3.
В письме, датированном 3 января 1937 г., Михаил пишет: «Любимая! Красавица моя! Жизнь моя Калюшок! Помнишь ли ты пьесу Бернарда Шоу «Ученик дьявола» в театре Завадского? Помнишь ли неожиданное превращение, перерождение двух главных героев пьесы? Наша переписка напоминает мне это превращение. Да, мы переменились ролями. Ты пишешь мне так часто, много, интересно. А что случилось со мной? Пишу редко, тяжело, скучно. Твои письма полны любви, бесконечной нежности.
Недавно в одном из них ты с сожалением отмечала отсутствие юношеского задора, фантазии, а то написала бы много нежного, любовного. Ты недооцениваешь свои литературные способности, моя радость! Я зачитываюсь твоими письмами. Перечитываю их неоднократно. И не только ради ласки твоей, нежности безграничной. Перечитываю и ради литературных достоинств. Помнишь, ты как-то говорила, что раньше писала легко. Я же говорил, что не вижу литературных способностей. Признаюсь, был не прав. У тебя бесспорные литературные данные – пишешь легко и увлекательно. Будь у тебя свободное время, надо было бы попробовать свои силы.
Но вернусь к своему сравнению с пьесой Шоу нашей переписки, наших отношений. Всегда и в личных отношениях и, особенно, в переписке ты на мою страсть, мой пыл отвечала застенчивостью, стыдливой нежностью. Нотки страстности я почуял в твоих чудесных ласках, так непривычно щедро посылаемых мне в твоих письмах на промысел. Заметил я это и все же ни словом не решался обмолвиться тебе. Боялся вспугнуть тебя, боялся, что ты прекратишь писать об этом. Наконец, и сомневался все-таки. Уж так это не похоже на мою девочку – проявление страстной ласковости. Сегодня после первых шести писем сразу получил твое десятое письмо. Все сомнения исчезли – ты откровенно развеяла их своим объяснением того, почему ты стремишься побольше работать.
Согласись, моя родная девонька, что моя аналогия с «Учеником дьявола» довольно удачна…
Моя милая Пенелопа! Твой Одиссей крепко оторван от тебя. Правда его не соблазняют никакие волшебницы, а если бы и соблазняли, то безрезультатно. В этом ты можешь быть твердо уверена. Моей Пенелопе вряд ли приходится отбиваться от бесконечного числа женихов, засевших в ее доме. Ей не приходится проводить ночи, распуская сотканное днем. Но ей приходится утомлять свои глаза усиленной работой по ночам над корректурой… И приходится бороться, заглушать чрезмерной работой «высокий потенциал». Как однако я слабо знал мою любимую! Или, вернее, как мешали условия жизни познать ее…
Любовь моя! Верю тебе, как самому себе. Знаю, что живешь только мной, знаю, что дождешься меня. Как и всегда в счастливые дни нашей любви, не будет ничего в моей жизни, что бы я скрывал от тебя. Ничего абсолютно!..
Береги себя, радость моя, одевайся теплее… Как жаль, что так долго идут мои письма. Тогда вместо валенок, мне не нужных, т.к. 1 января я получил валенки на промысле, ты купила бы себе ботики… Спасибо за заботы.
Сейчас засну с мыслями о тебе. Милая моя…».
В других Мишиных письмах, полученных Клавдией Ивановной, ни слова о трудностях, только заботы о ней, и снова размышления и воспоминания о взаимоотношениях, связывающих их в течение пяти лет супружеской жизни, заботы о сыне Левушке и постоянные просьбы: если и присылать, то только очень небольшие посылочки; об ожидании фотографии ее с Левушкой и… побольше беречь себя. Имеются даже сообщения о получении 13, 14-го и т.д. писем от «милой моей».
Надежды на скорую встречу и дальнейшую совместную жизнь не оправдались… Ссылка Миши и высылка в Киргизию Клавдии с сыном – разлучили их навсегда. Всю оставшуюся жизнь Клавдия Ивановна осталась верна своим чувствам. Наверное, не случайно ее Миша заметил как-то в письме: «Калюшенька сдержанна, скромна, любит меня. Узнать кого-нибудь другого она сможет, только если возникнет серьезное чувство, что бы ни случилось, я всегда буду обожать Калюшу – друга, мать моего Левушки, мою любовь…».
Наверное, не встретила того, к кому могло бы возникнуть серьезное чувство, но скорее, что очень похоже на Клавдию Ивановну – не захотела встретить. Во всяком случае, никто из ее коллег или близких ее друзей никогда не мог заметить хотя бы повышенного внимания к кому-то из мужчин…
Кыргызстан, только что получивший юридический статус союзной республики со своим гербом, флагом и гимном, становился достаточно развитым регионом. Раньше, чем в других республиках, здесь прошла коллективизация, было построено несколько промышленных предприятий, «произошла» даже культурная революция: сформировалась система народного образования, открылось несколько высших учебных заведений, начала развиваться наука. Молодая республика готовилась к первой своей декаде искусства и литературы в Москве. И при всем при этом – разгул репрессий, как и по всей советской стране…
Настоящая научная жизнь началась в 1946 г., то есть сразу после войны и почти через 10 лет… после высылки из Москвы, когда К.И. Антипина начала работать младшим научным сотрудником Исторического музея при Институте языка, литературы, истории Киргизского филиала Академии наук СССР, открывшегося в республике еще в годы войны.
Работа в музее продолжалась до 1954 г. Ученая принимает самое активное участие в создании экспозиций музея, в пополнении ее фондов ценнейшими памятниками материальной культуры кыргызского народа. Именно в этот период времени руководство академии и музея старалось пополнить фонды отдела «Социалистическое строительство».
В это же время произошло профессиональное сотрудничество К.И. Антипиной с С.М. Абрамзоном – одним из той плеяды ученых, усилиями которых была создана научная школа этнографии Кыргызстана, в которую скоро влилась и К.И. Антипина. С.М. Абрамзон – научный руководитель кандидатской диссертации Клавдии Ивановны – стал редактором ее главного труда «Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов», увидевшего свет в 1962 г.
Надо сказать, что первые этнографические исследования в республике проводились под непосредственным руководством подвижников российской науки, замечательных этнографов Н.П. Дыренковой и Ф.А. Фиельструпа, с их именами связано и начало научной деятельности самого С.М. Абрамзона.
В предисловии к книге Ф.А. Фиельструпа «Из обрядовой жизни киргизов начала ХХ века», вышедшей в Москве в 2002 г., записано: «Материальная культура в исследованиях ученого также занимала одно из основных мест. Но, поскольку эта область лучше всего изучена в современной этнографии киргизов, мы не включили материалы Фиельструпа в данную публикацию». И далее, на с. 13 этой книги пометка: См. об этом Антипина К.И. Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов. По материалам, собранным в южной части Ошской области Киргизской ССР. – Фрунзе, 1962; Абрамзон С.М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи. – Л., 1971; Фрунзе, 1990.
Предисловие написано докторами исторических наук, коллегами-этнографами К.И. Антипиной Б.Х. Кармышевой и С.С. Губаевой.
В своем главном труде К.И. Антипина «осветила» насущные проблемы этнографии Кыргызстана, которыми еще в 1924–1925 гг. начал заниматься Ф.А. Фиельструп. В архивах Национальной академии наук имеются некоторые отчеты этого замечательного, по существу, основателя этнографической школы Кыргызстана. Исследования материальной культуры кыргызов Ф.А. Фиельструп только начал, но не смог завершить. В 1933 г. он был арестован и трагически погиб в застенках карательных органов.
Судьбоносное совпадение. Возможно, Клавдия Ивановна Антипина так никогда бы и не занялась материальной культурой кыргызов, если бы «по воле» тех же репрессивных органов, которые уничтожили Ф.А. Фиельструпа, она не оказалась в 1937 г. в городе Фрунзе, а осталась в Москве и продолжала бы с увлечением заниматься издательским делом.
Это потом, в зрелом возрасте, Клавдия Ивановна стала виднейшим этнографом, знатоком материальной культуры кыргызского народа, оставившим богатейшее научное наследие не только в опубликованных трудах, но и в рукописных фондах и богатейших архивах.
А начиналась жизнь, как и у многих, и ничего не предвещало тяжких испытаний. Родилась в большой аристократической семье, которая жила в Моршанске (недалеко от Москвы) в двухэтажном доме, каких в те времена было много в России. Дети воспитывались дисциплинированными и религиозными, обучались музыке (в доме имелось фортепиано).
В 1922 г. семья переехала в Москву, где молодая Клавдия, интересовавшаяся дендрологией, поступила в Институт лесоводства. Позже, уже в Московском университете, она стала изучать этнографию, которая впоследствии стала делом всей жизни. Здесь, в университете, вместе со своим будущим мужем Михаилом Рабиновичем она сотрудничала в студенческой газете. В эти годы молодежь страны была увлечена идеями светлого будущего и всеми силами старалась приблизить его.
Но начались годы страшных сталинских репрессий. Этот вал коснулся и судьбы молодой Клавдии Антипиной. В 1937 г. Михаил Рабинович, ее супруг, был арестован, сначала сослан и затем погиб как «враг народа». Дальше произошло то, что происходило со всеми женами «врагов народа». В течение 24 часов она вместе с маленьким сыном (родился в 1933 г.) должна была покинуть Москву и отправиться в далекую Азию, в город Фрунзе. Удивительно, что она попала именно в столицу республики. Очевидно, требовался «присмотр» соответствующих органов за высланной и в столице это было легче организовать.
К. Антипиной было 33 года, когда ей, оторванной от родных и друзей, с маленьким сыном пришлось жить на железнодорожной станции, но обязанной «отмечаться» в местных правоохранительных органах, являясь по их первому требованию. Не любила вспоминать о тех днях, но однажды рассказала, что приходилось ночевать в хибаре, с завешенным мешковиной дверным проемом, потому что двери попросту не было. Постепенно друзья помогли ей «снять» угол для проживания, начала давать уроки и консультации учителям по педагогике, по составлению учебных программ и планов. А скоро она и сама стала преподавателем русского языка и литературы.
Только в 1953 г., после смерти Сталина, она перестала «отмечаться» в НКВД, ей позволено было жить свободно и заниматься любимой работой.
Долгие годы Клавдия Ивановна шла к своему призванию – академическим исследованиям по этнографии кыргызов. Накануне пятидесятилетия «она почувствовала, что занялась тем, чему была обучена и к чему стремилась долгие годы. Она осталась жить в Кыргызстане, изучала обычаи и народное прикладное творчество кыргызского народа. Народа, который успела полюбить и которым впоследствии только восхищалась» (2).
В 1954 г. К.И. Антипина проводила исследования материальной культуры кыргызов в составе экспедиции, руководимой С.М. Абрамзоном и работавшей в течение пяти месяцев. Главной научной задачей этой экспедиции был сбор историко-этнографических материалов в северных областях Киргизской ССР, необходимых для разработки вопроса о происхождении кыргызского народа.
Одновременно в 1953–1955 гг. К.И. Антипина являлась координатором археолого-этнографической экспедиции, организованной Институтом этнографии СССР совместно с Институтом истории Академии наук Киргизской ССР. Потом она стала редактором отчета этой экспедиции «Народно-декоративно-прикладное искусство киргизов».
Вначале результаты исследований этнографических экспедиций обобщались в виде отчетов и «оседали в недрах институтских бумаг». Наконец в 1958 г. в книге «Быт колхозников в киргизских селениях Дархан и Чичкан» издания Академии наук СССР, в разделе «Культура», появляется статья К.И. Антипиной. В том же 1958 г., в журнале «Ала-Тоо» № 7 – ее же статья «Элдик искусствону орчутуу–зарыл милдет».
В 1959–1962 гг. была выполнена работа по обобщению исследований для главного труда К.И. Антипиной «Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов». В эти годы в разных изданиях журналов «Литературный Кыргызстан» и «Известия Академии наук Киргизской ССР» выходят ее статьи: «Киргизское прикладное искусство», «О комплектах материальной культуры южных киргизов»…
По материалам, собранным в южной части Ошской области Киргизской ССР, в 1962 году опубликовано уникальное исследование К.И. Антипиной «Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов». В этом произведении ищущий ученый или любой интересующийся читатель обнаружит обширнейшие сведения, рисунки, фотографии о многогранном прикладном искусстве, селении и жилищах, об одежде и о украшениях, домашнем производстве, ремеслах, художественных занятиях древнейшего кыргызского народа. Особенно подробно описаны обработка, крашение шерсти и производство из нее войлока и войлочных изделий – подлинных произведений искусства, которым занимались женщины-кыргызки. Обработкой шкур и кожи и производством из них седел, ремней, кожаной утвари и т.д. занимались в основном мужчины.
Во «Введении» к книге Клавдия Ивановна писала: «Среди источников, привлекаемых для решения проблемы этногенеза того или иного народа, для выявления его национальных традиций и особенностей, важное место принадлежит этнографическим описаниям материальной культуры и народного прикладного искусства» (3). Причем этнографическая наука не ограничивается изучением проблем материальной культуры только прошлого. Полевые исследования К.И. Антипиной и других этнографов свидетельствуют о постоянном обновлении культуры народа, среди которого она провела, наверное, лучшие годы своей большой жизни.
Мне в эти годы приходилось эпизодически встречаться с Клавдией Ивановной. И всегда она поражала своей особой приветливостью, доброжелательностью, стремлением помочь молодым коллегам. Вся как будто светилась внутренне, когда речь заходила особенно о ее «Кыяле». Очень доброжелательно к ней относились приехавшие с гор «подружки», ударяясь в воспоминания о совместной работе в экспедициях.
В преддверии своего 60-летия К.И. Антипина защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук.
Так совпало, что, приехав во Фрунзе, первые месяцы с ребенком на руках Клавдия Ивановна жила, где приходилось, но всегда в районе Фрунзенского железнодорожного вокзала. Трудно объяснить, как это случилось, но и потом она долгие годы жила именно в районе вокзала, в престижном, элитном доме, в неплохой по послевоенным меркам комнате-коммуналке. Мне довелось побывать там в гостях по приглашению Клавдии Ивановны.
Другие в те времена уже жили в благоустроенных квартирах с удобствами. И мне было как-то неловко за нашу «хрущевку», причем «second hand», которую мы, молодые научные сотрудники, только что получили. Ее же достаточно просторная, даже, казалось бы, большеватая для этой маленькой, интеллигентной, далеко не молодой женщины, комната была буквально вся завалена книгами, рисунками, фотографиями, альбомами, какими-то планшетами…
«Плоды» ее экспедиционных изысканий лежали повсюду и, наверное, в своем, только им известном, да еще самой Клавдии Ивановне, порядке. И она гордилась этим богатством. Но… радость этого творчества досадно омрачалась: негде разместить материалы только что прошедшей экспедиции… А их еще будет очень много…
Все 70-е годы были посвящены новым полевым исследованиям в долине Кетмень-Тюбе – в зоне затопления и строительства ГЭС шел интенсивный сбор новых этнографических материалов, которые в форме отчетов находятся в рукописных фондах Национальной академии наук.
В последующие годы К.И. Антипина публикует статьи, брошюры, разделы в специальных научных «Выпусках» Академии наук СССР, Академии наук Киргизской ССР, журнале «Наука» и многих других, была редактором V тома трудов Комплексной археолого-этнографической экспедиции – «Народное декоративно-прикладное искусство киргизов». И так до конца своих дней, даже находясь на заслуженном отдыхе, она опубликовала около 30 научных работ.
За заслуги в области культуры и в связи с семидесятилетием К.И. Антипиной было присвоено звание заслуженного работника культуры, а в 1984 г. в связи с 80-летием была вручена Грамота Верховного Совета Киргизской ССР.
Последние годы Клавдия Ивановна вела полузатворнический образ жизни. В академическом институте появлялась редко. Зато квартира ее превратилась в настоящую творческую лабораторию. Молодые, сменяющие друг друга художники готовили эскизы кыргызской одежды и ее деталей, украшений и предметов домашней утвари. Молодые ученые включали в свои диссертации материалы этнографических экспедиций, искусствоведы получали консультации по оформлению выставочных экспозиций. Только официальные власти как бы забыли ученого, не оценив должным образом заслуги ученого-этнографа первой величины. Да и сама этнографическая наука в это время оказалась невостребованной жизнью.
Как это, к сожалению, часто бывает, признание к ученому пришло уже после смерти. Ее книги стали настольным пособием всех ученых-кыргызоведов, практическими рекомендациями по развитию народно-прикладного искусства.
В течение 30 лет К.И. Антипина работала над созданием альбома кыргызского национального костюма и украшений. Он должен был быть так и назван: «Кыргызская одежда». В одном обширном труде уже были собраны все неопубликованные материалы, десятки эскизов и вариантов зарисовок мужских и женских костюмов, украшений. К сожалению, этот альбом с богатыми иллюстрациями при жизни Клавдии Ивановны не был издан. Недавно альбом «Кыргызская одежда» был издан в Турции и мы увидели его. Но тот ли это альбом, о котором мечтала Клавдия Ивановна.
В 2002 г. в Калифорнии увидела свет замечательная монография Джона Соммера и Бибиры Акмолдоевой «Клавдия Антипина – исследователь кыргызов». Но, к сожалению, читателю, не владеющему английским языком, она не доступна.
Творческое наследие Клавдии Ивановны Антипиной вошло в золотой фонд кыргызоведения. Научная деятельность ученого-этнографа Кыргызстана, Ак-байбиче кыргызского народа, продолжается и, надеемся, продолжится, так как осталось еще много нераскрытого в этнографических исследованиях большого знатока кыргызского народноприкладного искусства.
В декабре 2004 г. в течение двух недель в столице республики Бишкеке проходил фестиваль «Центральная Азия: творческий диалог народов и культур». «Фестиваль посвящен 100-летию крупнейшего ученого-этнографа Кыргызстана Клавдии Ивановны Антипиной, и его открытие прошло под знаком памяти этой замечательной женщины… О «байбиче кыргызской этнографии», так называли в своем кругу Клавдию Ивановну, прозвучало немало теплых слов. В выступлениях академиков Б. Орузбаевой, В. Плоских, главного хранителя музея А. Шаршеналиевой и других сквозным рефреном звучала мысль о взаимосвязи культур и преемственности прошлого и будущего, которая оберегает нас от манкуртизма», – сообщала пресса в статье «Диалог культур продолжается».
И действительно, в течение двух недель в залах Национального музея изобразительных искусств диалог культур продолжался через рукописи, фотографии, предметы домашнего обихода, произведения народного творчества, собранные и классифицированные К.И. Антипиной в экспедициях, уводивших ее в самые отдаленные уголки нашей прекрасной страны.
А труды Клавдии Ивановны Антипиной – кладезь народного творчества – все еще ждут своего достойного продолжателя…



Примечания

1. Юдахин К.К. Киргизско-русский словарь. – М., 1965. – С. 502, 37, 94.
2. Джон Соммер. Этнограф Клавдия Антипина // Ж. Мээрим. – Бишкек, 2002. – № 7. – С. 90–94.
3. Антипина К.И. Особенности материальной культуры и прикладного искусства южных киргизов / Под ред. С.М. Абрамзона. – Фрунзе, 1962. – С. 3.